«Все мы здесь кончим плохо», - говорил Виктор, усмехаясь. – «Кроме меня, конечно»
Начиналось это всё довольно просто. Обыденно. Единственный способ найти работу без документов, единственный способ попробовать выжить, несмотря на приговор, - отряд смертников. Каждый из нас знал это. И каждый из нас не видел другого выхода. Вот только...
Не выживают здесь. Не выживают. Я надеялся, что повезет именно мне, да только даже бывших врачей посылали на первую линию: лечи, дескать, «собратьев». Будь я в нормальном отряде, меня бы, наверное, старались защищать. Да только не тут, в отряде насильников, убийц и воров, где каждый был сам за себя. Никто из них никогда и не учился сражаться в строю. Нож, простая деревянная палка, неровно выструганный кол, простой скальпель. Каждому либо давали то, что было при нем во время задержания, либо просто позволяли оставить «самоделки», зная, что убивать нам, кроме друг друга, и некого.
Если бы не Виктор, меня бы убили в первый же день. Он выделялся из этого сброда, - и не так, как я: хиляков здесь было вполне достаточно. Он словно светился этой непостижимой уверенностью. И всегда улыбался. Скалился в лицо местному «вожаку», который после драки с ним явно поубавил спеси. Улыбался так, что мне казалось, что он вот-вот вцепится в меня зубами. По-моему, так казалось всем. По крайней мере, больше его не трогали. Зато его байки… Он рассказывал так, как будто бы везде побывал самолично. Старые рассказы и мифы под треск костра, простые истории из жизни – под неровный свет свечей в казармах. Меня привели туда именно в такой вечер, - и он тут же взял меня под своё крыло. Может, потому, что я – врач. Может, потому, что он почувствовал, что я смогу подхватить его историю, когда он захочет промочить горло. Может, потому, что он увидел во мне земляка. Я не знаю. Старожил как-то пересказал мне первые слова Виктора:
- Все мы здесь кончим плохо. Кроме меня, конечно.
Говорили, что он усмехался. И я охотно верю как тому парню, который жил здесь так долго, что уже потерял счет дням, так и этим словам.
«Эй, Джошуа!» - Так он здоровался со мной.
На самом деле, он никогда не спрашивал моего имени, угадав его с первого же раза. Мне до сих пор кажется, что он умеет читать мысли.
«Эй, Джошуа! Иди ближе. Сейчас будет новая волна».
Он постоянно спасал меня. Даже если мне казалось, что Виктор чуть ли не в другом конце города, в критический момент он появлялся с неизменной ухмылкой. Развлекался? Я не знаю. Я почти ничего о нем не знал.
Несмотря на то, что он не был очень уж силен физически, Виктор был самым сильным из нашего отряда. Все думали, что он не задержится надолго. Какой бы битва ни была, на нем не было ни царапины.
А в один прекрасный день Виктор исчез. Не оставил ни весточки. И через несколько часов пришла повестка о досрочном выпуске моих документов.
Я пошел полковым врачом в первый отряд, работал и в тылу, и в пылу боя. Виктор научил меня, как надо стоять, чтобы защищали тебя, а не ты их. Виктор научил меня всему, что мне могло понадобиться, чтобы выжить, и с легкостью выживал сам. Он не оставил мне ничего, кроме жалких крупиц знаний о нем. Но я просто…
Я вздрогнул, выронив перо из пальцев.
- Эй, Джошуа. Пойдешь со мной?
И на следующий день оказалось, что полковой врач исчез. Не оставив ни весточки.